28 марта 2024, четверг, 15:08
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Почему Мангышлак

Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу Алексея Рачуня «Почему Мангышлак», вышедшую в серии «Письма русского путешественника».

«Каспий был моей мечтой с детства, с того момента, когда я увидел в учебнике географии его выпирающую в Центральную Азию брюшину. Он вываливался из чрева моей родины циклопическим комковатым последом, внутри которого проглядывал плод, зарождение всякой цивилизации вообще». Следуя давнему замыслу, писатель и путешественник Алексей Рачунь предпринимает долгожданное путешествие на каспийские берега в компании жены, сына и таинственного GPS-навигатора по имени Оксана. Перед нами не обычный травелог, полный описаний экзотических мест, диковинных традиций и чудес природы. Скорее, наоборот: проезжая через степи, минуя провинциальные закусочные, посты ДПС и направляясь в заветный Мангышлак, автор переосмысливает свое представление о постсоветском пространстве и пытается понять логику распада привычных психогеографических контуров. В своем ироничном и местами меланхоличном повествовании он стремится не склеить руины былой империи, но разделить с читателем их печальную красоту. Какой будет встреча с мечтой о Каспии, родившейся в совсем других исторических обстоятельствах? И сможет ли надежда на чудо оказаться сильнее времени?

Предлагаем прочитать фрагмент книги.

Явление космоса
Сразу за Шетпе пошел проселок и появился рельеф. Дорога скакала со взгорка на взгорок, поворот вился за поворотом. Кругом была степь, едва-едва поросшая мелкотравьем, однако горочки и бугорки явно добавили веселья. Машина наша почувствовала под ногами землю и оживилась, после равнин ей такая прогулка была явно по душе, и она рвалась, урча, на вольный выпас. Но вскоре пришлось умерить ее пыл. Справа показался пологий склон, весь усыпанный камнями, как блюдце с бисером.

Но что это были за камни! Все они имели форму почти идеального шара. Как речная галька. И всё бы ничего, если бы не их размеры: самые маленькие были в половину человеческого роста, немало было и шаров с мой рост, попадались и отдельные сортовые каменюки в два и более роста, эдакий дачный домик. Круглые, повторюсь, камни. Это начинались знаменитые местные поля конкреций.

Конкреции — не до конца изученные геологические образования. Версий их происхождения множество, включая самые дремучие. Официальная наука сходится во мнении, что эти каменюки образовываются в осадочных толщах, то есть либо в существующем, либо в бывшем океанском дне. И Мангышлак тому подтверждение, ибо он не что иное, как дно древнего океана Тетис.

Как образуются конкреции? Все знают, что такое жемчужина. Эта драгоценность образуется вокруг попавшей в раковину моллюска песчинки. Моллюск начинает выделять слизь, чтобы защититься от инородного тела, слизь застывает, тем самым инородное тело лишь увеличивается в размерах. То есть жемчуг — это органика, наросшая вокруг минерала.

В конкреции же всё наоборот. Чаще всего причиной ее образования служит органическое тело. Морская раковина, позвонок морского животного. Попадая на дно, в каких-то пока еще не до конца понятных условиях это тело начинает служить точкой притяжения для минеральных частиц, и они налепляются на ядро со всех сторон, как в снежном коме. Процесс продолжается и тогда, когда океан ушел, а сверху будущего ядра оказалась осадочная толща. Так и растут конкреции.

В конце концов их масса становится ощутимо тяжелее массы окружающих пород, и тогда их выталкивает на поверхность. Земля как бы рожает эти огромные округлые камни. Мать-Земля будто откладывает каменные яйца. Конкреции есть много где, и это явный признак того, что местные породы и почвы имеют осадочное происхождение. Есть конкреции на Кавказе, много их по самым разнообразным морским побережьям. Но именно на Мангышлаке конкреции составляют характер явления. Здесь их огромное количество, ими покрыты площади в десятки и сотни квадратных километров, так что, стоя на краю очередного поля конкреций, ты глядишь вдаль и до самого горизонта видишь лишь одну их валунную рябь.

И мало где, кроме Мангышлака, конкреции достигают таких гигантских размеров. Это-то сочетание — огромные размеры, неимоверное количество в миллионы штук и способность появляться из земли вновь и вновь — и делает мангышлакские скопления конкреций настоящим чудом природы.

Мы любовались на блестящие в предзакатном солнце, будто шматы каспийской икры, поля конкреций, а на горизонте нас ждала следующая диковина — священная гора Шеркала.

Путь к ней вел всё по той же накатанной степи, но она вдруг пошла вздыбливаться, словно давно ушедший, высохший океан Тетис прорывался наружу из-под земли и гнал ее волнами. Спуски и подъемы становились всё круче, расстояния между ними — всё меньше, и машина наша превратилась в утлый челн, несомый стихией по штормовым валам.

На одном из таких валов мы и остановились. Перед нами лежала Шеркала — священная гора. Оставалось лишь преодолеть внезапно пологий спуск к ее подножию, но сделать это мы решили пешком, из уважения к горе. Было в этом что-то от придворной ханской церемонии, от чинопочитания и дароподношения. А что мы могли поднести? Только себя.

Мы стояли перед фронтоном горы, и отсюда она напоминала огромный, заполнявший собою весь окоем без остатка расписной восточный тюрбан с остроконечной макушкой. В заходящем с тыла солнце тюрбан этот казался сделанным из золотистой парчи, что слоилась ярусами, как пирог. В складках этих ярусов, точно бусины, голубели слои известняка, отливали желтым полосы мела, и вкраплениями красной глины всё это сплеталось в изысканный орнамент. Натеками вились по нему от макушки вниз наборные бисерные ленты выветренных ложбин, по нижнему краю, похожие на драгоценные камни, валялись отколовшиеся обломки. Ниже них драгоценной собольей опушкой внепродёр рос астрагал.

Обойдя Шеркалу с востока, мы обнаружили совсем другой вид. Одно из местных названий этой горы — Львиная голова. И сбоку Шеркала предстала пред нами вытянутым на пару километров кряжем со значительным понижением с юга к северу. Высшая ее точка, та, что виделась с фронта тюрбаном, теперь действительно походила на голову льва со вздыбленной гривой. Подножие горы было львиными лапами, а понижавшийся к северу кряж — львиным телом.

Огромный, под стать самому Мангышлаку, лев лежал, упокоившись, и озирал свое бесконечное царство. Такой же, как всё вокруг, не масштабируемый ничем и никем, исполинский, древний, осколок не нашего мира, будто страж неведомой Атлантиды — неведомого, погребенного тонким наносом песка материка.

У лап этого льва, как остатки пиршества, как объедки некогда славной охоты, валялись палеогеновые кости то ли акулы, то ли кита, и было их в изобилии. Вопреки всем поверьям, эта пустынная земля не стояла на китах, она была бессчетным вместилищем китов, будто переворачивая всё с ног на голову.

Мы побродили еще вокруг Шеркалы, зашли к ней с тыла. Здесь царил хаос каменных обломков и было заметное платообразное понижение. В принципе, если задаться целью, вполне можно было влезть на спину льву и дойти по ней до головы. Но не было ни времени, ни желания столь бесцеремонно нарушать вековечный львиный покой.
Говорят, кто-то когда-то обнаружил на этом плато развалины старинной крепости. Однако из заслуживающих доверия источников известно лишь о развалинах двух противолежащих крепостей Шеркала и Кзылкала под горой, а никак не на горе. Желающие могут поискать. Ориентир — микрооазис Акмыш, он неподалеку.
Едва ли воздав должное Шеркале, мы поехали по степным дорогам в Айракты-Шомонай. Еще это место известно как «Каменная симфония», а самое популярное, туристическое ее название — Долина Замков.

Рассказывают, что такое название месту дал Тарас Шевченко, великий украинский поэт и живописец. Будучи сосланным на Мангышлак в качестве политического преступника, он принял участие в качестве рисовальщика в нескольких экспедициях по Мангышлаку, Устюрту и к Аральскому морю.

Изучив альбомы его рисунков, я нигде не обнаружил этого названия. Шеркалу (называя ее Чиркала) он рисовал множество раз, со всех ракурсов. Айракты-Шомонай тоже. Так что авторство сомнительно. Впрочем, легенда красивая. И раз уж Шевченко осчастливил своим посещением эти безжизненные места, пускай легенда будет. На то она и легенда.

Возле оазиса Акмыш мы вырулили на асфальтовую дорогу, но через несколько километров, проехав вдоль впечатляющей отвесной горной стены, свернули в степь.
Здесь мы увидели, что с фронта эта стена обернулась огромным, совершенно пустынным, с ровнейшим белым дном, горным цирком. Посреди него было оборудовано кострище, стены его освещались заходящим солнцем, отчего сделались крикливо-красными, даже кумачовыми.

Белый песок дна сиял, как выветренная кость, лиловело над краями цирка безоблачное небо, и весь вид складывался в такую исступленно-цветную, беспримесную картину, что от этой красоты становилось страшно, как в приемном покое психлечебницы. Это была гора, именуемая на космоснимках Двурогой.

И хотя нам уже пора было задуматься о ночлеге, в этом горном цирке мы останавливаться не решились. И не пожалели.

Обогнув Двурогую и взяв курс внутрь уже разворачивающейся панорамы Айракты-Шомонай, мы увидали ряд столовых гор, более низких, нежели Двурогая или Шеркала. Они были не столь протяженны, и я бы назвал их не столовыми, а тумбочными. Эдакие банкетки, торчащие посреди степи, как в мебельном салоне.

Некогда от них откололись значительные куски, а затем, под силой выветривания, обточились в отдельно стоящие круглые колонны. Это не то, что у нас на Урале называют останцами, — гранитные, колючие, уступчатые пальцы. Это практически идеально цилиндрические образования, имеющие вид то ли бутылок, то ли кеглей. В несколько десятков метров высотой. Рядом обнаружилась небольшая пещера, и мы не могли не осмотреть ее, благо глубины в ней было несколько метров. Возле нее на податливом камне горы было несколько петроглифов — человек, конь, стрела.

Забрав на машине еще чуть правее, наскакавшись по взгоркам, мы смогли подъехать по осыпному склону прямо к вертикальной части очередной «тумбы». Сверху нам открылся вид на долинку, где паслось овечье стадо и раскатывал, сбивая его в кучу, белый внедорожник «лексус». «Казахстан — страна будущего» — вспомнили мы не раз попадавшийся по пути слоган.

Выйдя из машины и пройдя десяток метров по горной полке, мы оказались еще в одном цирке, гораздо более скромных размеров. Этот цирк не имел плоского дна, как цирк Двурогой. Он был весь завален обломками, то торчащими вертикально, то просто нагроможденными друг на друга, образующими кое-где переходы, мостики, извивы, взгорочки. Всё это напоминало известный на Урале цирк Инзерских Зубчаток, с той лишь разницей, что он не заросший, он втрое меньше, причудливых обломков втрое больше, и все они красного вырвиглазного цвета.

Мы ходили над этим скопищем обломков по узкой полке, на высоте около пяти метров, без перил и страховки, как придурки. Но это было очень живописно. Над нами, позволив сделать с собой несколько прекрасных кадров, неотступно кружил стервятник. Видимо, поблизости было гнездо, а может, и недоеденная падаль. Мы не стали ему докучать и двинулись на выход. Уже у выхода увидели, как из совершенно гладкой горной стенки вылезает своим покатым боком шар-конкреция.

Так и идет процесс обрушения этих гор. Ветры, зимняя влага, эрозия, образование конкреций словно бы расшатывают гору изнутри, и она начинает идти трещинами. Трещины преобразуются в расщелины, и под собственным весом от горы откалываются гигантские куски. Часть из них падает, заваливая цирк гранеными осколками, будто друзами минералов, часть остается стоять и обветривается до столбов. Впрочем, и те не вечны.

На спуске мы повстречались с «лексусом». Двое казахов поздоровались с нами, поинтересовались, не потеряли ли мы дорогу, не нужна ли нам помощь, и, убедившись, что с нами всё в порядке, упылили к своим баранам. А уже через полчаса в степи, выбрав ровную площадку, на виду у всех окрестных гор, мы разбивали лагерь.

Это была первая наша, долгожданная, палаточная ночевка, и по этому поводу состоялось всенародное ликование. Из машины были извлечены все наши пожитки: палатки и всё, что к ним прилагается, столик и кресла, все наши припасы, алкоголь и гитара. Казалось, сейчас грянем! Однако всё было не то. Ужин не елся, алкоголь не пился, песни не пелись. Лишь хорошо шел чай с сушеной клюквой и изюмом вприкуску с молчанием.

Ночь накатила длинным языком прибойной каспийской волны и словно слизала всё наносное и суетное. И мы оказались в открытом космосе без скафандра. Звезды висели в немыслимом количестве низко-низко и плотно-плотно, будто абразив на наждачной бумаге. И шкурили этим наждаком наши затылки, и продирались, легко счищая твердую плоть, прямо к тем потаенным укрытиям человеческого вместилища, где живет лишь всякое переживаемое — счастье ли, беда ли.

Вокруг была бескрайняя степь, но она ощущалась лишь ногами, твердой какой-то опорой. Не видно было ни черта. Были лишь мы, была степь, необъятная, как вся земля, и всё это плыло в вечном космосе. Наше сегодня и сейчас, этот извечный неосмысленный материк, всплыл надо всем, отчалил от земной поверхности и стал во вселенной новым небесным телом, новым ковчегом.

Неподалеку всхрапывали и перетаптывались то ли лошади, то ли верблюды — значит, всё верно, негоже всходить на ковчег лишь самим собой, нужна и всякая иная тварь.
Где-то вдалеке уходила в небо яркая вспышка. Может, это был лишь свет фар блуждающего по степи пастушьего «лексуса», а может, на далеком Байконуре очередной скальпель космической ракеты кромсал непроглядную брюшину неба, в великом этом кесарении помогая рождению новых отгадок ли, тайн...

Но это был другой мир. Там была та же степь, но той степи требовалось вспороть небо, чтобы добраться до космоса. А здесь, на Мангышлаке, космос был прямо над нами и оглаживал бескрайностью и вечностью наши макушки. И стоило лишь привстать, чтобы окунуться в него, как в туман.

И разве не для этого мы путешествуем, чтобы вдруг, где бы и в каких обстоятельствах мы ни оказались, в одночасье понять, что космос всегда рядом, всегда с тобой. И чтобы его достичь, нужно просто приподняться, возвыситься — усилием ли, мыслью, раскрытием ли души, избавлением ли от скверны...

Итого за день 490 км. Всего 3440 км.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.