29 марта 2024, пятница, 04:12
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

23 июля 2021, 07:30

Что посмотреть: рекомендует филолог Николай Поселягин

Николай Поселягин
Николай Поселягин

В этой рубрике мы просим интересных людей рассказать о том, какие сериалы и фильмы они смотрят. На этой неделе — кандидат филологических наук, доцент Высшей школы экономики Николай Поселягин.

Я хочу начать с фильма «Чешская мечта» (“Český sen”, 2004) Вита Клусака и Филипа Ремунды — двух на тот момент студентов-кинематографистов, решивших поставить социальный эксперимент. Они организовали большую и громкую пиар-кампанию нового гипермаркета “Чешская мечта”, однако когда в день запуска несколько тысяч покупателей собирались где-то за городом в чистом поле на его торжественное открытие, то оказалось, что гипермаркет — это лишь декорация.

«Чешская мечта» оказалась фикцией, а эксперимент на самом деле заключался в том, чтобы продемонстрировать, как работают симулякры в обществе потребления. Работают прекрасно — впрочем, лишь до того момента, когда непосредственно сталкиваются с реальностью.

Покупатели чувствовали себя жестоко обманутыми, но Клусак и Ремунда настаивали, что истинный обман — не в том, что никто и не собирался строить магазин, а в том, что люди готовы верить каким угодно громким и нереалистичным лозунгам, если их продать им в красивой рекламной обертке. Людей, пришедших в открытое поле к декорации магазина, привела туда их вера в ценности консьюмеризма.

Казалось бы, этот вывод в 2003 году, когда происходят события фильма, должен был звучать тривиально и не мог бы никого удивить, однако очевидное очевидно не всем. Ну или по крайней мере о нем не принято было открыто говорить. Создатели «Чешской мечты» фактически запустили бурную публичную дискуссию, сопровождавшуюся громким политическим скандалом.

Продолжать тему симулякров логично фильмом-рассуждением «Ф как фальшивка» (“F for Fake”, 1973) Орсона Уэллса, документальным и псевдодокументальным одновременно. Первый час Уэллс рассказывает о громких фальсификациях в сферах журналистики (история Клиффорда Ирвинга, сочинившего выдуманную биографию Говарда Хьюза) и в сфере высокого искусства — разумеется, тут речь в основном идет о подделках живописи. А дальше он, двусмысленно предупредив зрителей заранее, создает собственную мистификацию, и документалка незаметно превращается в мокьюментари.

В конце Уэллс, раскрыв свой пародийный фейк, подводит итоги — актуальные и сегодня, близкие к итогам «Чешской мечты». Хотя ни у него, ни у Клусака и Ремунды не звучит слово «постправда», но фактически все они обсуждают то, как современные медиа создают свои собственные, альтернативные версии реальности, а их потребители готовы верить в любую непроверенную или даже в самую фантасмагоричную информацию.

Далеко не все, как Уэллс, в конце готовы раскрыть секрет фокуса и дезавуировать собственную мистификацию. Чаще же, как в случае с Ирвингом и Хьюзом, случается столкновение мнений, и зритель остается в недоумении, кому же, в конце концов, верить: журналисту-биографу или объекту его биографии — медиамагнату и профессиональному манипулятору информацией? А может, ни одному из них?

Разговор о манипуляциях продолжу документальным мини-сериалом Адама Кёртиса «Столетие личности» (“The Century of the Self”, 2002; другой, более яркий вариант перевода — «Век эгоизма»). В нем в заостренной и провокативной, как обычно у Кёртиса, форме рассказывается о том, как на человека XX века повлиял психоанализ — точнее, его радикальная интерпретация и адаптация для бизнеса и политики, сделанная племянником Фрейда, специалистом по пропаганде и одним из создателей концепции пиара Эдвардом Бернейсом.

«Отец общественных отношений», как прозвали Бернейса, быстро увидел, как можно использовать подход Фрейда далеко за пределами науки — от рекламы до предвыборной агитации — в максимально привлекательной для клиентов и целевой аудитории оболочке. Можно долго спорить с создателем мини-сериала по поводу того, насколько Бернейс и его «эгоистичная» версия психоанализа на самом деле изменили представление людей о самих себе и о смысле своей жизни и создали общество потребления, однако в любом случае Кёртис бьет в тонко рассчитанную болевую точку.

Для разнообразия включу в подборку художественный фильм — кинокартину Адама Маккея «Игра на понижение» (“The Big Short”, 2015). Впрочем, как и его тезка Кёртис, Маккей снял фильм-исследование, по ходу сюжета плавно переходящее в экономическую аналитику и в политический трактат.

Это экранизация документальной книги журналиста Майкла Льюиса «Большая игра на понижение» (в оригинале названия книги и фильма совпадают), в которой тот интервьюирует людей, заработавших на ипотечном кризисе 2008 года, и рассуждает о причинах, спровоцировавших мировой финансовый кризис в целом. Этот кризис можно было спрогнозировать, а стало быть, и предотвратить — и Льюис, а за ним Маккей задаются вопросом, почему практически никто этого не сделал.

«Игра на понижение» доступно и даже афористично рассказывает зрителю о том, с помощью каких схем банки, рейтинговые агентства и контролирующие их государственные организации манипулировали данными, делали деньги из воздуха и создавали на рынке гигантский пузырь, который рано или поздно должен был лопнуть. Художественного в фильме — разве что изображение эмоций персонажей (у большинства из которых есть конкретные реальные прототипы). Впрочем, угрызения совести от понимания последствий испытывает только один из них.

Закончить подборку я хочу еще одним документальным фильмом — «Германия осенью» (“Deutschland im Herbst”, 1978). Он снова о кризисе, на этот раз чисто политическом и идеологическом, в который погрузилась ФРГ в течение десятилетия после 1968 года.

Фильм сняла целая плеяда режиссеров «нового немецкого кино», включая Райнера Вернера Фассбиндера, Александра Клюге и Фолькера Шлёндорфа, а также присоединившийся к ним Генрих Бёлль. Кризис, поляризовавший немецкое общество, разделивший его на консервативный истеблишмент и левую оппозицию, изображен с точки зрения левых интеллектуалов. Острые вопросы ставятся максимально болезненно: так, например, персонажи фильма с сочувствием относятся к леворадикальным террористам из Фракции Красной армии (RAF), поскольку те, по их мнению, борются с распространившимся в Германии застоем.

Фильм оказался настолько популярен, что весь период немецкого застоя второй половины 1970-х теперь известен под названием «немецкая осень». А самым, пожалуй, запоминающимся эпизодом стала сцена, где Фассбиндер мечется по квартире далеко за гранью нервного срыва, не в силах справиться с психологической травмой, которую ему наносят ежедневные сводки новостей.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.