29 марта 2024, пятница, 08:21
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

Зооархеология, религия и древняя экономика

Бронзовая колесница из Трундхольма
Бронзовая колесница из Трундхольма
 
Интеллектуальный партнер проекта

Одним из перспективных направлений в современной археологии является зооархеология (археозоология). Благодаря тому, что поле ее деятельности находится на стыке традиционных наук, она может ответить на вопрос о том, как жили и чем питались древние люди. Основным источником для таких исследований служат костные остатки, поэтому зооархеологические исследования еще называют остеологическими. Хотя в СССР первые исследования фаунистических остатков относятся к 1960-х годах, в настоящее время зооархеология известна исключительно специалистам и ее часто путают с палеонтологией. Если предметом изучения палеонтологии являются ископаемые остатки вымерших животных начиная от зарождения жизни на Земле, то зооархеология изучает то, как дикие и домашние животные влияли на жизнь людей. Наиболее четко задачи зооархеологии были сформулированы в 1996 году Кеннетом Томасом в статье «Зооархеология: прошлое, настоящее и будущее» и в вышедшей в том же году монографии «Зооархеология: новые подходы и теории». В этих работах Кеннет Томас сформулировал основные вопросы зооархеологии:

1) Каков был рацион питания (диета) древних людей и как животные использовались для производства пищи (охота, разведение);

2) Каких животных (виды, половозрастной состав) употребляли в пищу и как употребление животных продуктов соотносилось с другими видами пищи;

3) Кто был основными потребителями животной пищи и были ли половозрастные различия в рамках одной культуры или одного поселения;

4) Какие новые технологии и другие социокультурные изменения складывались под влиянием того или иного рациона питания;

5) Для каких целей, кроме пищевых, использовали животных в этой культуре.

Канадский археолог Жюли Сен-Жан опубликовала на портале «Heritage daily» несколько статей, посвященных тому, как зооархеология позволяет выявить взаимосвязи между религией и экономикой в жизни древних обществ.

Для определения этих взаимосвязей необходимо определить собственно экономическое значение тех или иных животных, кости которых археологи обнаруживают на поселениях. Первоначально зооархеологи выявляют биологические таксоны и исследуют биологические (прежде всего – генетические и морфологические) особенности животных, используемых в определённой археологической культуре или исторической цивилизации. На этой стадии исследования большое значение приобретает вопрос домашним или диким животным принадлежали кости, поскольку это позволяет понять, охота или скотоводство было основным источником питания. Для культур неолита-палеометалла также важна степень одомашнивания животных. Другим индикатором служит развитие плюсневых костей копытных, указывающее на использование животных в качестве тяглого скота. Основными методами являются макроскопический и микроскопический (лабораторный) анализ. Статистические (количественные) методы определяют соотношение видов животных в костных остатках, а, значит и роль этих животных на поселении или в культуре в целом. Спорным моментом является определение того, принадлежали ли разрозненные кости одному животному или нескольким. В последнее время широкую популярность приобрели генетические исследования, позволяющие выявить происхождение домашних животных и построить пути их переселения.

 
Остеологический анализ костей определяет принадлежность их к биологическому виду

Затем необходимо обозначить важность этих таксонов для культуры, выяснить как использовали животных в пищевом и непищевом (например, пахота или перевозка) планах. Это позволяет понять какие причины побуждали держать животных в домашнем хозяйстве. После зооархеология приступает к определению места животных в культуре, то есть к выяснению того, чем, помимо прямых хозяйственных потребностей, были эти животные для данной культуры и какие социальные функции выполняли. Степень детализации во многом зависит от полноты наших знаний об исследуемой культуре. Возможность привлечения письменных памятников позволяет понять, как охотились на диких животных или забивали домашних, как готовили блюда, существовала ли практика пиров, были ли половозрастные или социальные ограничения на употребление тех или животных, кто владел домашними животными, как осуществлялись обмен, продажа, дарение их. Поскольку единственными источниками информации о многих археологических культурах доисторического времени, являются собственно кости, обнаруженные на поселениях, основным методом становится статистический анализ таких фаунистических остатков.

Значительная сложность состоит в выделении зооархеологических свидетельств религиозной практики из пищевых обычаев археологической культуры. Наиболее яркими такими свидетельствами являются те памятники, которые демонстрируют кардинальное отличие сакрального пищевого ритуала от каждодневного (профанного).

Характерный примером служат раскопки средневековой часовни в Чевингтоне (Нортумберленд), материалы которых были опубликованы в 2005 году Сью Стеллибрасс. Здесь среди костных остатков преобладали кости крупных рыб и кости крупного рогатого скота, причем головки бедренных костей и позвонки были в значительной степени деформированы и отполированы. Многие из костей рыб были обнаружены прилегающими друг у другу таким образом, что похоже, что они служили в качестве четок. Несколько наборов четок были закопаны близ алтаря. Письменные памятники позволяют отнести этот памятник к расцвету католического культа девы Марии, весьма популярному в Средние Века. Вместе с тем, некоторые особенности культа, позволяют говорить о том, что здесь, помимо официально одобряемого церковью культа, совершались колдовские обряды, которые с большим трудом поддаются детальной реконструкции.

Одновременно с этими очевидными выводами, зооархеологическое исследование костей должно ставить вопрос о том, почему именно кости крупных рыб служили материалом для изготовления четок. Были ли люди, совершавшие здесь обряды, связаны с добычей и переработкой рыбы? Были ли рыбьи четки атрибутом, подчеркивавшим их принадлежность к определенной социальной или религиозной группе? Употребляли ли они рыбу регулярно или она служила сакральной праздничной пищей? Была ли религиозная мода на именно такой тип четок или же их использование объяснялось исключительно дешевизной рыбы? Вот несколько вопросов, которые возникают в связи с зооархеологическими находками культового предназначения. Отметим, что с точки зрения зооархеологической типологии часовня в Ист-Чевингтоне служит примером религиозной практики без явных последствий для экономики.

К другому типу относится раскопанное в Смитфилде погребение коровы датируемое римским временем. Оно было найдено в зерновой яме, что свидетельствовало о том, что такое жертвоприношение ставило своей целью магическим образом обеспечить воспроизводство скота. В основе этого ритуала лежал основополагающий принцип религии «Do ut des» (даю, чтобы дал): жертвователь, принося свою жертву богам или совершая магический обряд, предполагает получить в результате больше, нежели пожертвовал. Затруднительно сказать было ли это жертвоприношение богам подземного мира или же магическим ритуалом умножения скота, известным со времен палеолита, но довольно редким на Британских островах. Вместе с тем, можно утверждать, что это погребение было вызвано голодом.

Третьим типом взаимоотношений между экономикой и религией, выявляемым при помощи зооархеологии служат традиции кашрута, характерные для иудаизма. Кошерный забой скота и удаление жил фиксируются зооархеологическими методами, как минимум с I в.н.э. нашей эры. Такая практика демонстрирует зависимость пищевых традиций от религиозных обычаев, но она не имела значительных последствий для экономики еврейских общин. Иное дело – массовые жертвоприношения в Иерусалимском храме, которые значительно отражались на поголовье скота во всем регионе. Другим примером негативного влияния религии на экономику служат жертвоприношения египетских храмов. Так во многих храмах добрых божеств,таких как Гор или Осирис, отмечаются скопления костей, представляющих левую часть туши животных. Левая, «сердечная», сторона должна была символизировать сердечную чистоту помыслов жертвователей, но при этом значительная часть пищевых ресурсов не утилизировалось, а сгнивало в качестве жертвоприношений богам. В определенной мере это относится и к загробным дарам, которые помещали в могилу, но масштабы жертвоприношений богам и умершим людям значительно разнятся. Важным индикатором того, что египетская экономика была не в силах выдерживать бремя жертвоприношений богам и ставшим богами умершим фараонам, стало замещение реальных жертв списками подношений и фресковыми росписями гробниц, изображавшими такие приношения от лица фараона.

Египетская религия демонстрирует и другой аспект отношения к животным: многочисленную практику мумификации как священных животных (быков, баранов), так и домашних животных (кошек). При этом для животных применялись те же самые техники мумификации, что и для людей, занимавший высокое социальное положение.

 
Круглоплановые жилища Даррингтона

Редким примером социокультурной динамики, выражающейся в синхронном изменении и пищевых и религиозных приоритетов служат зооархеологические исследования поселения Даррингтонские стены (Durrington Walls). Это поселение, по всей видимости, возникшее в раннем неолите и представленное автохтонной для Англии культурой желобковой (рифленой) керамики около 2700 г. до н.э. подверглось значительному культурному влиянию со стороны племен колоколообразных кубков. В зооархеологическом плане эта культурная трансформация фиксируется кардинальной сменой пищевого поведения: широко распространённые в ранних слоях кости крупного рогатого скота сменяются костями свиньи. Остеологические исследования отмечают, что кости крупного рогатого скота в этот период принадлежат старым животным, а, значит, коров здесь разводили преимущественно ради молока, тогда как главным источником мяса служили свиньи.

Религиозная жизнь Даррингтонских стен связана с двумя памятниками расположенными неподалёку: Стоунхенджем (ок. 3 км.) и Вудхенджем (ок. 0.5 км.). Поскольку на территории Англии культура рифленой керамики отождествляется с ранними хенджами (Mayburgh Henge, Кольцо Броадгара, Арбор Лоу), то вполне вероятно, что две первые стадии постройки Стоунхенджа относится к культуре рифленой керамики. По мере проникновения культуры колоколообразных кубков племена рифленой керамики консолидируются вокруг Даррингтонских стен (численность населения значительно возрастает), но при этом они покидают Стоунхендж и возводят Вудхендж. При этом на самих Даррингтонских стенах наблюдаются следы перепланировки: более ранние ряды столбов указывают на юго-восток (восход солнца в зимнее солнцестояние), тогда как более поздние – на северо-запад (заход солнца в летнее солнцестояния). Предполагается, что такая смена приоритетов могла быть вызвана в том числе и климатическими изменениями из-за которых наблюдения восхода солнца в зимнее солнцестояние стали невозможными (частая облачность, туманы). Таким образом на поселении Даррингтонские стены фиксируются значительные изменения, охватывающие как религиозные культы, так и пищевые предпочтения. Действительно, разведение свиньи в Северной Европе часто оказывается более выгодным, однако для традиционных обществ смена способа питания невозможна без серьезного религиозно-мифологического обоснования. Поэтому вполне вероятно, что зооархеологические исследования фаунистических остатков на поселении Даррингтонские стены фиксируют начало распространения культа плодородия, связанного с почитанием свиньи как животного посвященного богине плодородия. Следует отметить, что культура рифленой керамики по инвентарю довольно близка культуре Риньо-Клектон, распространённой в Ирландии и Шотландии. Ритуальный запрет на свинину в Шотландии засвидетельствован этнографами XVII-XVIII веков и является отголоском изменений в пищевом поведении родственных для Риньо-Клектон племён.

Еще одним показательным примером синхронного изменения религиозной традиции и пищевого поведения служит распространения обычаев употребления в пищу домашней птицы (курицы, утки). В Англии эти пищевые обычаи появляются только в римское время и в определенной мере коррелируют с распространением здесь синкретических солярных культов. В частности, петушиное мясо было обязательным элементом ритуального причастия в митраизме, что, с одной стороны, стимулировало разведение птицы в Англии, а с другой, делало куриное мясо (в отличие от петушиного) более дешевым. Римским завоеванием датируют здесь и начало разведения гусей. В античной языческой традиции гусь также представляет собой солярное божество. Отголоском этой традиции является распространенный и на Британских островах и в континентальной Европе обычай готовить праздничного гуся в честь Рождества (зимнего солнцестояния) и праздника Святого Мартина (11 ноября), знаменовавшего конец сельскохозяйственного года. С другой стороны в Западной Европе во времена Римской республики, а затем и империи было табуировано употребление конины. Собственно религиозный аспект лошади был связан с тем, что как в Риме, так и во многих европейских культурах позднего бронзового и раннего железного веков был распространен миф, в котором Солнце ехало по небу на колеснице запряженной конями. Примером воплощения этого мифа в ритуале служит найденная в Трундхольме бронзовая колесница с солнечным диском и фигурой лошади, датируемая поздним бронзовым веком.

 
Забой свиньи. Средневековая миниатюра

Регулярные жертвоприношения ста быков в честь Нового Года, проводившиеся в новолуние после летнего солнцестояния (гекатомбы), не оказывали разрушительного воздействия на экономику древнегреческих полисов, поскольку эти затраты были распределены между всеми гражданами и не вызывали изменений ни в экономике полиса, ни в пищевом поведении. Обычаи коллективных пиршеств, обнаруженные на поселении Цунгидза (древняя Немея, бронзовый век) демонстрируют зачатки ритуальных жертвоприношений исторического времени. Так, уже в слоях раннего бронзового века отмечены жертвоприношения богам части еды и ритуальной посуды. Как предполагают археологи, пиршества этого времени были не календарными, а посвящались особым событиям жизни общины, скажем, заключением военно-политического или торгового союза.

Некоторые пищевые обычаи имели социальную, а не религиозную обусловленность, таков, например, обычай употребления дичи, которая, в силу введения в Англии запрета на охоту в лесах, была доступна только дворянству. Социальную природу имели и характерные для исторического времени увлечения домашними животными, не приносившими практической пользы (карликовые собаки, черепахи, экзотические птицы, обезьяны), но подчеркивавшими социальный статус их владельца. Так, Якова I Стюарта в 1617 году обвиняли в том, что он заботится о своих собаках лучше, чем о подданных. Вместе с тем, многочисленные поверья, связанные с кошками, сохранившиеся в фольклоре уходят корнями в языческие обычаи.

Приведенные примеры демонстрируют наиболее характерные случаи интерпретации данных зооархеологических исследований. Однако комплексный подход к анализу материала и сопутствующих источников позволяет выявить взаимосвязи между религией и экономикой на разных социальных уровнях от микроуровня (семьи, частного жертвоприношения) до макроуровней (община, религиозное течение).

Ранее мы рассказывали о том, что остеологическое исследование определило, что жертвенных животных во времена Второго Храма привозили из разных регионов Израиля.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.