29 марта 2024, пятница, 08:33
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

05 апреля 2005, 05:38

Русский Ватикан

Мы публикуем полемический текст Сергея Градировского (директор Центра стратегических исследований ПФО, советник полпреда президента в ПФО) и Сергея Переслегина (конфликтолог, социолог, эксперт Центра Стратегических Разработок "Северо-Запад") о возможном институциональном развитии Русской Православной Церкви. Текст написан в Москве и Санкт-Петербурге в 2003 году, до этого времени не публиковался. Сейчас тема актуализирована полемикой о роли Ватикана при Иоанне Павле II, и о том влиянии, которое оказала Католическая Церковь на лицо мира во второй половине ХХ века.

 

Пришло время говорить о церкви. Говорить не о догмате и спасении, но об институциональном развитии вблизи Российского государства.

История взаимоотношений

Исторически эти структуры функционировали в тесном контакте, причем, начиная с эпохи Петра I, церковь была окончательно подчинена государству и представляла собой нечто вроде «министерства духовного окормления».

Какое-то время симбиоз был выгоден для обеих сторон: церковь получала от государства юридическую защиту, а при необходимости — военную и экономическую помощь [1].

В свою очередь РПЦ придавала царской власти необходимую «трансцендентную легитимность», способствовала упрочению дисциплины в армии и на флоте и — last, but not least — обосновывала претензии России на Константинополь и «зону проливов».

Эта «симфония» была разрушена в годы Первой Мировой войны. Церковь может — иногда, и должна — заниматься мирскими делами, однако ее прямое участие в войне оправдано, только если война носит «священный», подлинно народный характер. Так бывает, когда противник нарушает даже не человеческие законы, но божественные заповеди, вследствие чего борьба с ним обретает черты духовного подвига.

Первая Мировая война под определение «священной» никак не подходила. Одни христиане убивали других во имя целей, названных «империалистическими» вовсе не партией большевиков. В этой ситуации безоговорочная поддержка церковью «своего» правительства — благословление на бойню — стала прямым отступлением против заповедей Господних. Тому, для кого «несть ни эллина, ни иудея…», неуместно благословлять людей на смертоубийство.

После октябрьской революции, поскольку церковь сохранила претензии на «духовное руководство» нацией, большевики отнеслись к ней как к идеологическому конкуренту, подлежащему уничтожению. Эта политика не встретила серьезного сопротивления, тем более что РПЦ была одним из крупнейших заимодавцев страны, и ее «раскулачивание» многие восприняли с восторгом.

О тех гонениях, которые «власть Антихриста» обрушила на Святую церковь, написано невероятно много. Характерно, что руководство РПЦ, призывая народ и власть имущую к покаянию, ни разу не поставило вопрос о степени своей вины в случившемся, хотя любому христиански мыслящему человеку ясно, что в своих бедах, обычно, виновен он сам.

Есть нечто общее между Бурбонами, современными коммуно-патриотами и клиром Русской Православной Церкви: и те, и другие, и третьи «ничего не забыли и ничему не научились». Все они призывают вернуть минувшее. Некоторые из них, наверное, понимают, что это невозможно. Но даже и эти не отдают себе отчет в том, что если бы каким-то чудом возвращение в прошлое удалось, им просто пришлось бы заново пережить крах.

После революции РПЦ утратила связь с советским обществом, расслоившись на эмигрантскую, катакомбную и сергианскую церкви.

Ситуация кардинально изменилась в Отечественную войну. Причиной тому — и последовательная патриотическая позиция, занятая церковью (война, в которой речь шла о существовании уже не государства, но народа, конечно, носила священный характер), и сильнейшее нравственное потрясение, пережитое советским обществом. Так или иначе, в послевоенные годы РПЦ вновь становится частью «контура управления», в силу чего играет подчиненную по отношению к коммунистической идеологии роль.

Принято говорить о притеснениях, которым подвергалась церковь в советское время. Да, разумеется, РПЦ находилась под строгим контролем партии и госбезопасности. Однако она могла осуществлять свою деятельность в пространстве СССР практически беспрепятственно, в то время как конфессии-«конкуренты» были поставлены «вне закона»: принадлежность к ним (речь идет, прежде всего, о неподконтрольных Патриарху и Синоду «сектах» внутри самого православия, затем о протестантских общинах, наконец, католиках вне традиционного канонического пространства) считалась уголовным преступлением. В определенном смысле все вернулось на круги своя — установились «особые отношения» между русской (советской) властью и Русской Православной Церковью.

После распада СССР и краха коммунистической доктрины РПЦ «вышла из подполья», в котором, на самом деле, уже давно не пребывала. В этот период церковь получает сильнейшую поддержку посткоммунистической элиты — организационную, политическую, материальную. В первую очередь, эта поддержка объяснялась, конечно, надеждой, что РПЦ заполнит собой возникший «вакуум» и поможет создать новую версию управляемого государства (со всеми родимыми пятнами). Понятно также, что, демонстрируя свою «православность», иерархи нового режима подчеркивали разрыв с прежней атеистической традицией государства. Дело доходило до печальных анекдотов типа «крещения активной зоны ядерного реактора» или баллистических ракет подводного базирования.

Церковь воспользовалась благоприятной конъюнктурой, чтобы вернуть себе потерянную в ходе революции и последующих событий собственность. И в этом она вполне преуспела. Хотя закон о реституции в РФ не принят, и частным лицам их владения никто возвращать, кажется, не собирается.

Столь пристальное внимание к материальным активам стало серьезной ошибкой со стороны руководства РПЦ: принадлежащий церкви «человеческий капитал», далеко не беспредельный, был растрачен на решение сугубо земных проблем — юридических, экономических, организационных. Церковь улучшила свое финансовое положение, стала крупным собственником, организовала несколько капиталистических предприятий (в том числе, и стоящих на грани закона), но потеряла много времени, и во второй половине 1990-х годов столкнулась с жесточайшим кадровым голодом.

Между тем, конфессиональная обстановка на бывших советских территориях стремительно усложнялась. Римская Католическая Церковь, получив плацдарм на Украине, развернула наступление в исконном каноническом пространстве РПЦ. В Южном, Приволжском и Уральском федеральных округах активизировался ислам. Огромные средства на свою пропаганду в России выделили европейские, американские, канадские и южнокорейские протестантские организации. Усиление межконфессиональной конкуренции совпало с ростом трудностей в отношениях между РПЦ и православными церковными структурами за рубежом.

В этих условиях церковь выдвинула концепцию новой «симфонии» с российским государством. Понятно, что при возникновении этой симфонии РПЦ стала бы системообразующим элементом культуры, если не самой государственности, и надежно закрыла бы каноническое пространство страны от «чуждых влияний». По-видимому, определенные политико-идеологические дивиденды получило бы и государство [2].

Целым рядом высших православных иерархов завладела именно эта концепция: РПЦ должна достичь тесного союза с российскими правящими элитами и стать Церковью Русского Государства. Может быть, даже — господствующей Церковью. То есть, вернуть ситуацию как минимум XIX столетия, а еще лучше эпохи Никона!

Церковь много работает в этом направлении. Уже достигнуто соглашение о фактически скрытом финансировании РПЦ через налоговые льготы. Блокируется сама возможность сделать бюджет церкви прозрачным. Агрессивно насаждается бренд «русский — значит православный» [3]. Жестко ведется борьба против любых идеологических концептов элит, альтернативных православному. Ощущается недопустимость простого словоупотребления «русский протестантизм», «русский ислам» несмотря на нарастающую силу этих явлений. Непрерывные жалобы на активную деятельность католических организаций время от времени скандально поддерживаются на уровне МИДа и силовых структур. Разыгрался конфликт относительно введения курса «Основ православной культуры» в средних школах.

Заметим при этом, что на данный момент не существует объективных независимых исследований конфессионального состава российского государства. А Всероссийская перепись 2002 года этим пренебрегла.

Последствия «симфонии»

Понятно, что российские власти — будь то Дума, Администрация Президента или Совет Министров — не испытывают особых иллюзий относительно будущности «православного государства». Прежде всего, это — конец любым проектам модернизации, в том числе, модернизации экономики. Ведь со сходной проблемой столкнулся Петр Великий и разрешил ее известным способом. Затем Россию будут ждать серьезнейшие трения с зарубежными державами и главное — гегемоном современного мира США, помешанным на лозунге свободы вероисповедания. Наконец, легко прогнозировать внутренние волнения, причем особую «головную боль» доставят не протестанты с католиками, а весьма многочисленная и влиятельная атеистическая «конфессия». Сейчас именно она блокирует приход священников в школы.

Проблемы неизбежны, выгоды же гадательны. Если, конечно, считать политические соображения более важными, нежели религиозные.

Но если симфония с РПЦ не является желанной для государства, то для самой церкви она, скорее всего, обернется новой трагедией. Россия уже не является мировой империей, и в ближайшее поколение, видимо, ей не станет. Это означает, что РПЦ приобретет характер «церкви национального государства», то есть встанет в один ряд с Болгарской, Румынской, Сербской, Греческой да Грузинской церквями. Повторяя путь перечисленных исторических церквей, она немедленно потеряет всякое влияние на канонических территориях в Эстонии, Молдавии, Белоруссии, Украине.

Собственно, такие проблемы уже имеют место: по мере госстроительства в перечисленных странах, РПЦ, как церковь иного государства, выражающая интересы именно другого государства, чего не скажешь, к примеру, о Ватикане, подвергается вытеснению. Тем быстрее это происходит, чем агрессивней себя ведут околоцерковные организации типа Союза православных граждан/братств с упоением трезвонящих об «имперской роли Московского Патриархата» на территории вновь созданных государств.

Далее, понятно, что превращение в «национальную русскую церковь» делает беспочвенными любые претензии РПЦ на «особое положение» в православном мире. В условиях сильнейшего давления со стороны католицизма, в том числе — давления финансового и институционального, такое положение дел с неизбежностью приведет к усугублению раскола в православном мире.

Важно понимать адептам «симфонии» и другое. Само по себе такое решение будет с неизбежностью означать замыкание Вселенской Церкви в тесных национальных границах. Ведь пресловутая «симфония» времен Византии была симфонией с империей, причем единственной империей Ойкумены!

«Симфония» же с одним из государственных образований современности означает свертывание «вселенского качества» церкви, а, следовательно, свидетельствует об осторожном, но самопризнании решающего поражения в вековом конфликте с католицизмом и протестантизмом. Этого ли чает священство и православный люд?!

Наконец, необходимо отдавать себе отчет в том, что положение «симфонии» не продлится вечно. Рано или поздно, и скорее рано, миграционные процессы и демографический спад, помноженные на исламский, католический, протестантский и буддистский прозелитизм изменят этноконфессиональную карту страны настолько, что это приведет к смене (по крайней мере, расслоению) духовной ориентации элит. Тем более что произойдет частичная замена этих самых элит.

В этих условиях РПЦ ожидает маргинализация, этапы которой легко предсказать из истории Константинопольской, Иерусалимской, Александрийской, Антиохийской церквей. Этот процесс, естественно, будет сопровождаться переделом церковного имущества в пользу «победителей»: образцы этого процесса мы уже сейчас наблюдаем на Украине и в Эстонии.

Экстерриториальность

Деградация РПЦ и, тем более, раскол и маргинализация Православия, не отвечает стратегическим интересам России — вне всякой зависимости от того, какая (-ие) этноконфессиональная группа будет в последующие десятилетия ассоциироваться с этим «географическим понятием».

Российское государство связано с православием исторически, и деградация церкви обесценит какую-то часть русской идентичности, что может негативно сказаться — и наверняка скажется — на возможностях страны в грядущих геокультурных войнах. Высоко значение православия и как объединяющего фактора Русского Мира. Наконец, государство имеет перед церковью определенные моральные обязательства.

Поскольку современная ситуация неустойчива, а идея «симфонии» представляется фатальной ошибкой (притом, скорее, церкви, нежели государства), необходимо искать новые пути развития русской православной организованности.

В этой связи представляет интерес идея экстерриториальности Русской Православной Церкви. Иными словами, РПЦ действительно должна быть огосударствлена, но отнюдь не в смысле петрова синода. Речь идет о создании особого типа государственности, отделенной от России, не совпадающей с ней ни функционально, ни территориально.

Обратим внимание на наличие определенной общности между современным «православно-славянским миром» и позднефеодальной Европой. В эпоху Реформации, когда оформлялись национальные государства, структура мира, созданная католицизмом, была полностью разрушена. Однако, несмотря на тяжелейший идеологический кризис, особенно усилившийся в связи с секуляризационными настроениями конца XVIII — начала XIX столетия, Ватикан продолжал свое существование как штабная, организационная, финансовая структура христианства, как база подготовки миссионеров, как культурная столица католицизма, наконец, как центр христианской «разведывательной» деятельности. Имея дипломатические отношения с важнейшими мировыми державами, Ватикан оказывал влияние на мировую политику и мировую проектную культуру [4].

Сохранение — и именно Святым Престолом — принципа Универсализма в противовес господствующей идее национальной обособленности сыграло свою роль, когда в Европе возникли интегристские тенденции. Здесь важно отметить, что хотя объединение Европы и было чисто светским предприятием, идеологическую легитимность ему придал именно Ватикан. И именно светские политики-католики сдвинули и духовно подпитывали процесс объединения Европы в трудные годы начального периода.

В рамках построенной аналогии экстерриторизация РПЦ станет крайне выгодной Российскому государству на следующем этапе его существования, когда усилятся интегристские процессы в Восточной Европе и отчасти Балканах и Закавказье.            Огромное значение этот государственный акт будет иметь и для развития самого Православия, как специфического типа мышления и особой формы со-организации.

Строительство собственной (теократической) государственности, конкурентной такой признанной силе как Престол Петра, откроет новый этап в тысячелетней истории Православия. Такое подлинно историческое событие вызовет к жизни новый тип церковных элит и приведет к более глубокой модернизации Православия, нежели реформы Никона [5], хотя и во многом в никоновской логике придания русскому православию достойных лидера риз.

Можно и должно предполагать, что создание «Русского Ватикана» приведет к оживлению приходской жизни и к перенесению основных организационных усилий церкви на уровень прихода. Сегодня РПЦ проигрывает своим противникам, прежде всего, в теории и практики миссионерства. Новая церковь сможет выстраивать механизмы расширения своего канонического пространства на «связке» между штабом, обладающим функциями и правами государства, и приходом, представляющим собой «точку роста» на «чужой» территории. Речь идет о создании гетерархической структуры, объединяющей исторически проверенные моноцентрические конструкты католицизма и современные сетевые организованности, характерные для политического ислама.

Русский Архипелаг

Понятно, что такие возможности не даются даром, и создание «Русского Ватикана» потребует огромных усилий и заметных капиталовложений с разных сторон и государства, и РПЦ, и общественности. Реализация проекта трансформирует с неизбежностью и светскую власть.

Это подлинное изменение статуса среди Православных Церквей. Поэтому решение такое должно быть соборным и фактически выдвигает Московский Патриархат, как и в свое время Константинопольский на позицию Первого среди Равных. Одновременно это и процесс Единения, который мог бы быть противопоставлен «западному экуменизму».

Чтобы не на словах, а на деле реализовывать альтернативные объединительные процессы под своим началом и на иных ценностных основаниях, в первую очередь необходимо выделить из состава государственных земель ту территорию, от суверенитета над которой государство добровольно отказывается. И это должна быть земля, достойная Патриарха и Святейшего Синода, с одной стороны, и Предназначенного Будущего, с другой.

Нам кажется, что в отличие от католического Ватикана Православный должен получить в собственность ряд небольших территорий, устойчиво ассоциируемых со святостью. Они-то и лягут в основание Православного Архипелага, состоящего из таких известнейших — сухопутных, озерных и морских — «островов» как Сергиев Посад, Валаам, Дивеево и Соловецкие острова.

Каждый из этих «островов» несет свои преимущества и уникальный смысл:

— «Русский Ватикан» в Загорске — это тесные личные контакты между главами духовного и светского государств, это близость к Первопрестольной, это почти что сама Москва;

— Валаам и Ладожское озеро — это связь с историей православия; в этой версии мировая столица РПЦ будет удалена от Москвы, но приближена к такому культурно-историческому центру как Санкт-Петербург;

— Дивеево, с его знаменитой канавкой Божьей Матери, будет символизировать «неприступность» Руси;

— Соловецкие острова подвели бы черту под канувшей в лету жестокой эпохой и дали бы толчок новому освоению русского Севера.

Далее следует зафиксировать международный статус передаваемых под прямое управление церкви земель, определив их как неотчуждаемую демилитаризованную территорию. Встает вопрос о правовом и имущественном статусе нынешнего населения этой территории. По опыту организации отношений Ватикана с государствами Европы здания и земли церквей и монастырей не получают статус экстерриториальности, которой должен пользоваться только Патриарший Престол [6].

Понятно, что «особые отношения» между Москвой и «Русским Ватиканом» неизбежны, и такие отношения также должны быть фиксированы юридически.

Никто не вправе лишить церковь духовной — и не менее важно, проектной — инициативы. Будучи отделенной от государства российского формальной (хотя наверняка и прозрачной) границей, РПЦ сохранит свою позицию по важнейшим вопросам русской онтологии, аксиологии и политической практике.

И Голос Церкви будет слышен.

 

Примечания:

[1] Одной рукой давая и строя, другой государство обирало церковь; и тогда, когда нужен был метал для пушек (которые лили из снятых колоколов), и когда нужна была земля, чтобы награждать многочисленный служилый класс.

[2] Прежде всего, серьезно упростился бы механизм взаимодействия метрополии с первыми двумя «волнами» эмиграции.

[3] На конференции, посвященной «Русскому Мiру», пришлось услышать и негативную форму этого утверждения: если Вы не православный, Вы не имеете права называть себя русским.

[4] Возможно, именно Ватикан через зависящие от него духовные организации финансировал и идеологически «окормлял» деятельность Римского Клуба, которая привела к полному переформатированию пространства Европы.

[5] Весьма существенно, что эта реформа станет внутренним делом церкви, а не предметом проектирования со стороны светской власти.

[6] Но, может быть, следует сделать исключение для особо оговоренных святынь православия как, например, Печорский монастырь, что было бы актом справедливости в отношении церкви.

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.