28 марта 2024, четверг, 17:25
TelegramVK.comTwitterYouTubeЯндекс.ДзенОдноклассники

НОВОСТИ

СТАТЬИ

PRO SCIENCE

МЕДЛЕННОЕ ЧТЕНИЕ

ЛЕКЦИИ

АВТОРЫ

ДНК — не приговор

В лаборатории генетических исследований
В лаборатории генетических исследований
 
 

Издательство «Манн, Иванов и Фербер» выпустило книгу канадского ученого Стивена Хэйне «ДНК — не приговор. Удивительная связь между вами и вашими генами» (DNA is not destiny. The Remarkable, Completely Misunderstood Relationship between You and Your Genes). Автор книги, профессор отделения психологии Университета Британской Колумбии, занимается исследованиями в области культурной психологии, различий между западной и восточноазиатской культурами, теорией управления страхом смерти.

Еще одна область научных интересов Стивена Хэйне связана с проблемой генетического детерминизма в психологии. Из его книги можно узнать, насколько обоснованы представления о том, что гены определяют черты характера, способности и поведение человека. Особое внимание Стивен Хэйне уделяет вопросу о наличии или отсутствии интеллектуальных различий между представителями разных национальностей, возможности генетических основ преступного поведения, перспективам генной инженерии человека.

Развитие генетики в последние десятилетия способствовало не только прогрессу в области медицины, но и появлению множества психологических предрассудков, которые приписывают нашим генам почти мистические способности. По словам автора, эти предрассудки могут привести человечество к расизму, сексизму и развитию евгеники, но также могут способствовать росту терпимости, сочувствия и увеличению возможностей для прогресса. Из этой книги вы узнаете, как работают эти психологические предубеждения, как они делают нас уязвимыми к массовой шумихе вокруг геномной революции и как мы можем использовать их более эффективно.

С разрешения издательства мы публикуем фрагмент книги.

Хэйне, Стивен

ДНК — не приговор. Удивительная связь между вами и вашими генами / Перевод с англ. Д. Романовского; научный редактор А. Лемза. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019.

 

Криминальные гены

Бродвейская пьеса 1954 года «Дурное семя» рассказывает историю о любящей и самоотверженной матери по имени Кристина и ее замечательной восьмилетней дочери Роде. Но вскоре становится ясно: Рода не так невинна, как кажется на первый взгляд. Однажды девочка позавидовала своему другу Клоду, который получил медаль за чистописание, опередив ее. Рода встретилась с мальчиком на причале у озера, сняла туфли, в которых танцевала чечетку, и била его стальными носами, пока он не отдал ей медаль. Вдобавок девочка столкнула приятеля в озеро и каждый раз, когда он пытался зацепиться за край причала, била его по пальцам теми же туфлями до тех пор, пока он не утонул. Подобным образом дочь Кристины избавлялась и от других людей, которые доставляли ей неудобства. При этом окружающие считали ее милейшим созданием. Как Рода могла оказаться способной на такие невыразимо ужасные поступки? Пьеса дает вполне правдоподобный ответ: мама девочки Кристина с раннего детства воспитывалась в приемной семье и никогда не видела свою биологическую мать, которая, как выясняется, была серийной убийцей. По всей видимости, маниакальные гены матери Кристины перескочили через поколение и проявились в маленькой милой Роде. Как говорится в пьесе, «некоторые люди — плохое семя: они просто испорчены с рождения, и это никак не изменить»1.

Пьеса резонирует с извечным вопросом: как можно понять, почему люди иногда совершают чудовищные преступления? Самые жуткие действия настолько сильно выходят за пределы логически объяснимого, что нам естественным образом хочется сосредоточиться на сущности преступника. Самым удовлетворительным ответом на вопрос, почему Рода совершила свои ужасные преступления, являлось объяснение, что в ней было что-то, что сгнило до самого основания. Именно злобная сущность девочки побудила ее совершить такие поступки.

Английский психиатр XIX в. Генри Маудсли дал простое объяснение: «Злодеи становятся таковыми не по доброй воле… а в силу своих природных наклонностей». Такое видение влечет за собой массу последствий. Например, если корень зла лежит в природе человека и дурное поведение не является результатом опыта, то возможно ли вообще предотвращать преступления? Маудсли дальше описывает криминальность как «неизлечимую болезнь… Пес съедает свою рвоту, а свинья всегда будет валяться в грязи… Каким образом то, что формировалось на протяжении поколений, можно переделать в течение одной жизни? Может ли житель Эфиопии изменить собственный цвет кожи, а леопард — избавиться от пятен?»2. По мнению Маудсли, проблема преступников лежала в их сущности, которая не позволяла им не совершать злодеяний.

Каким экстремальным бы ни казалось мнение Маудсли, оно не было редким для той эпохи. Криминология только зарождалась в то время благодаря итальянскому ученому Чезаре Ломброзо — ключевой фигуре в истории этой науки3. Ломброзо утверждал: несмотря на то что большинство преступлений совершается случайным образом людьми, попавшими в неблагоприятные условия, около 40% преступников не имели другого выбора — их путь предопределялся с рождения. Сущность этих людей такова, что они предрасположены к совершению преступлений. Ломброзо посвятил бóльшую часть своей карьеры поискам способа определения этой первопричины криминальности. Он был уверен, что ее можно обнаружить, если тщательно изучать голову и лицо человека. Достаточно измерять разные показатели черепа с помощью штангенциркуля и аккуратно протоколировать все черты лица, которые выдают скрытое заболевание. Например, Ломброзо описывал насильников как почти всегда обладающих «сияющими глазами, нежными чертами лица, а также припухшими губами и веками. Большинство из них сухопарые и рахитичные, некоторые горбатые»4. Если внимательно наблюдать и иметь штангенциркуль под рукой, то можно распознать прирожденного преступника и предотвратить беду. Таким образом, теория Ломброзо превратила вопрос «что он сделал?» в вопрос «кем он был?»5. Согласно такому ви́дению надежды на реабилитацию людей, порочных от рождения, не существует. Решить проблему может лишь пожизненное заключение либо смертная казнь.

Многое изменилось со времен Ломброзо, и исследователи больше не ищут криминальную сущность, оценивая необычную форму черепа или припухлость губ6. Но в какой-то степени идея прирожденного преступника сохранилась по сей день, только инструменты в век геномики используются более продвинутые, чем штангенциркуль Ломброзо.

Попыток найти отдельные гены, ответственные за преступную природу человека, немало. Первую зацепку дала ситуация расширенной голландской семьи с глубокой историей криминального поведения. Один из ее представителей изнасиловал свою сестру. Потом в тюрьме, куда мужчину отправили после происшедшего, ударил вилами в грудь надзирателя. Второй член семьи пытался переехать своего начальника машиной, а третий, угрожая ножом, заставил сестру раздеваться перед ним. Еще двое были известными поджигателями, а многие другие — эксгибиционистами и вуайеристами. Тем не менее бóльшая часть мужчин из этой семьи не имела никакой криминальной истории7. В 1993 году исследователи обнаружили, что мужчины с преступными наклонностями отличались от родственников с незапятнанной репутацией по продукту одного гена — моноаминоксидазы-А (МАО-А). Агрессивные мужчины имели очень редкую мутацию, которая эффективно заглушала экспрессию данного гена. Это приводило к накоплению различных нейромедиаторов в мозге, что выражалось в гиперактивности и снижении самоконтроля. Хотя эта мутация встречается крайне редко и примечательна своим разрушительным влиянием на биохимию мозга, есть другие более распространенные варианты в том же гене, которые также выражаются в агрессивном поведении.

Самое известное исследование взаимосвязи гена МАО-А и агрессии проводилось среди мужчин Новой Зеландии. Изучались два самых распространенных варианта этого гена. Ученые искали взаимосвязь между высокоэкспрессивным и низкоэкспрессивным вариантами гена и жестоким обращением в детстве8. Варианты гена не влияли на поведение тех, кто ему почти не подвергался. Наоборот, среди жертв насилия в ранние годы показатели антисоциального поведения выше у людей с низкой экспрессией МАО-А, чем у их братьев по несчастью с высокой. Опасная комбинация определенного генетического варианта и истории жестокого обращения в детстве повышала вероятность агрессивного поведения. Такие результаты привели к тому, что некоторые окрестили МАО-А «геном воина». В результате складывается впечатление, что он ключевая, если не единственная, причина агрессии. Еще бóльшую проблему создает тот факт, что низкоэкспрессивные варианты гена неравномерно распределены в мире. Это приводит к предположениям, объясняющим данным фактом этнические различия в отношении к насилию. Например, маори, известные своим воинственным прошлым, имеют больше проблемных вариантов МАО-А, чем люди европейского происхождения. То же касается и афроамериканцев9. Возможно, различия в частоте аллелей могли бы объяснить столь большое число маори и афроамериканцев в новозеландских и американских тюрьмах10.

Тем не менее есть несколько весомых причин, по которым «ген воина» не стоит за этническими различиями в преступности. Во-первых, взаимосвязь этого гена и агрессии непостоянная и недостаточно сильная. Женщин эта зависимость вообще не затрагивает, а слабые проявления ее у мужчин зависят от пережитого в детстве насилия. К тому же одно из последующих исследований, проведенное в США, показало: взаимосвязь между преступлением против ребенка и геном МАО-А распространялась только на мужчин европейского происхождения. То есть для мужчин с другими корнями такой зависимости не обнаружили11. Пожалуй, этот ген правильнее было бы называть «геном белого воина».

Впрочем, любые ярлыки, такие как «ген воина», являются крайне проблематичными. Ведь они предполагают, что конкретно этот ген ассоциируется с агрессией. Это не так, равно как и аллели других генов не проявляются исключительно одним образом. Термин «плейотропия» обозначает то, как единственный генетический вариант может влиять на множество разных фенотипов. МАО-А крайне плейотропен: признаки и состояния, связанные с ним, включают болезнь Альцгеймера, анорексию, аутизм, индекс массы тела, плотность костей, синдром хронической усталости, депрессию, экстраверсию, перенапряжение, индивидуализм, бессонницу, интеллект, память, невроз, ожирение, открытость новому, настойчивость, синдром беспокойных ног, шизофрению, социофобию, синдром внезапной детской смерти, восприятие времени и электоральное поведение12. Возможно, лучшим названием для этого гена будет «ген всего, кроме кухонной раковины».

Помимо всего прочего, сосредоточиваясь на связи между геном МАО-А и более высокими показателями судимости среди маори и афроамериканцев по сравнению с новозеландцами и американцами европейского происхождения, мы оставляем без внимания частоту аллелей МАО-А во всем остальном мире. Варианты гена с низкой экспрессией не являются уникальными для маори и афроамериканцев. Они часто встречаются и среди других народов, которые не считаются агрессивными. К примеру, в Японии самый низкий показатель убийств во всем мире13, но у японцев чаще встречаются низкоэкспрессивные аллели МАО-А, чем у европейцев, афроамериканцев и маори14. Каким бы ни было удовлетворительным и интуитивно понятным объяснение культурных различий в уровне агрессии с точки зрения генов, пока еще прямых доказательств этой связи нет.

 

Размышления о криминальных генах

Несмотря на то что в настоящий момент многие методы генетического прогнозирования агрессии остаются под сомнением, все же полезно задуматься над вопросом: что, если наука когда-нибудь найдет весомое доказательство генетической основы криминальности? Как мы отреагируем, узнав о генетических предпосылках преступности? Повлияет ли эта информация на приговоры судов?

Одним возможным следствием определения причины криминальности в наших генах может стать то, что судьи станут больше сочувствовать обвиняемым. Ведущим принципом решений суда является mens rea, что дословно переводится как «виновный ум». Если гены воспринимать как основную причину агрессии, то можно утверждать: обвиняемый не мог контролировать себя. Отсюда следовал вывод об отсутствии mens rea

(преступного умысла) у обвиняемого. Действительно, доводы защиты из разряда «мои гены заставили меня так поступить» использовались в сотнях судебных разбирательств с переменным успехом. Самая первая попытка имела место вскоре после того, как были опубликованы результаты исследования гена МАО-А в голландской семье. В 1994 году слушалось дело Стивена Мобли, обвиняемого в жестоком убийстве менеджера пиццерии в штате Джорджия. Его адвокаты просили о том, чтобы Мобли генотипировали, предполагая у подзащитного ту же мутацию, что и в голландской семье. Наличие мутации могло бы стать смягчающим фактором, который позволил бы спасти его от смертной казни. Судья отказал в просьбе, ссылаясь на недостаток доказательств связи данного гена с агрессией, поэтому Мобли не генотипировали и казнили в 2005 году. Тем не менее другие судьи реагировали иначе на аргументы, касавшиеся генетики. В 2009 году в Италии в ходе апелляционного слушания пересматривалось дело алжирца Абдельмалека Байюта. Его признали виновным в убийстве Уолтера Переса. Мотивом послужило то, что Перес оскорбил Байюта из-за макияжа глаз, который он в тот момент носил. Психиатрический отчет указывал на то, что у Байюта была пониженная экспрессия гена МАО-А. Эта вариация связана с проявлениями агрессии в случае, если в детстве было пережито насилие. Рассмотрев это доказательство, судья признал исследование убедительным и сократил срок Байюта на год15.

Этот судья не единственный, кто смягчил наказание. Американские ученые провели психологическое исследование почти 200 судей. Изучалась их реакция на генетические данные, включенные в гипотетическое судебное дело16. Дело было по образцу преступления Стивена Мобли. Половине судей представили только описание ситуации обвиняемого. Остальным, помимо этой информации, рассказали о связи аллели МАО-А и агрессии и о том, что у обвиняемого нашли проблемную аллель. Как и в деле Байюта, судьи, которые знали о связи МАО-А и агрессии, назначали срок примерно на год меньше. Они чаще склонялись к выводу, что обвиняемый не контролировал свои действия.

Конечно, вероятно, что судьи, узнавшие об исследованиях гена МАО-А, оказались более снисходительны к подсудимым лишь потому, что им предоставили больше информации. Возможно, сам факт любого объяснения агрессии приводит к сниженному восприятию причинно-следственных связей. Мы с моим студентом Бенджамином Ченгом исследовали реакции взрослых американцев на разные причины агрессии17. Испытуемым предлагали прочесть вымышленную историю о студенте по имени Патрик. Он зарезал ножом человека, с которым поссорился. Описание преступления было идентичным для всех участников. Но двум третям из них предоставлялись дополнительные сведения о научно обоснованных причинах агрессии. Одна треть участников узнала, что обвиняемый обладал аллелью, которая связана с агрессией. Их проинформировали, что люди с таким геном в четыре раза чаще прибегают к насилию, чем те, у кого ее нет. Вторая треть прочитала, что обвиняемый подвергался жестокому обращению в раннем возрасте. Еще им сообщили, что люди, которые пережили насилие в детстве, в четыре раза более склонны к агрессивному поведению. Последней группе не предоставили никакой дополнительной информации о потенциальных причинах действий обвиняемого. Затем участников спросили, считали ли они обоснованным заявление адвокатов Патрика о том, что молодой человек не несет полной ответственности за свои действия ввиду душевного расстройства. Те участники, которые прочитали про мутировавший ген Патрика, в два раза чаще соглашались с такими доводами защиты, чем те, кто узнал об истории насилия в детстве. Кроме того, ознакомившиеся с информацией о проблемной аллели в большем числе случаев, чем представители второй группы, развернуто отвечали, что студент не контролировал своих действий18. Казалось бы, люди охотно прощали Патрика за его гены, но не за жизненный опыт. А все потому, что нам кажется, будто гены составляют нашу сущность.

Действительно ли человек несет меньше ответственности за свои действия, если его гены с этим связаны? Проблема этого аргумента заключается в том, что сложно найти такое действие, в котором не участвовали бы гены, — все наше поведение неслучайно и подвержено генетическому влиянию. Или можно подумать над этим в другом ключе: действительно есть вариант гена, который в 40 раз повышает вероятность того, что вы совершите убийство человека своего пола19. Эта вариация — Y-хромосома. Люди, которые ею обладают, — мужчины. На основе этих данных должны ли мы заключить, что Y-хромосома является причиной убийств? И что обладатели этой хромосомы заслуживают снисхождения, поскольку не несут полной ответственности за свои действия? Философ Стивен Морзе называет тенденцию прощать преступление по биологическим причинам «фундаментальной психоюридической ошибкой»20. Проблема этого подхода в том, что он подразумевает отделение генов от человека. Фраза «мои гены заставили меня это сделать» не имеет смысла, так как нет никакого «я», независимого от генетических характеристик. Забавно, что, когда речь идет о генах, людям начинает казаться, будто обвиняемый не вполне контролирует свои действия.

Гены, предположительно, оправдывают плохое поведение, но не забывайте, что эссенциализм — палка о двух концах. Мысли о генетике криминальности приводят людей не только к оправданию преступлений, но и к большему страху перед обвиняемыми. В конечном счете, если чьи-то гены являются основной причиной его преступлений и они никуда не денутся, то что этот человек может сделать в будущем? Такие выводы заставляют ожидать, что однажды осужденный оступится вновь.

Возьмем, к примеру, случай Гари Косси — капитана команды спасателей Нью-Йорка. В 2005 году его арестовали за владение детской порнографией. Обычно такое преступление карается четырьмя с половиной годами лишения свободы. Но Косси судья Гари Шарп приговорил к шести с половиной годам лишения свободы. По мнению судьи, в течение полутора десятилетий ученые должны были доказать, что тяга к детской порнографии является следствием «гена, с которым ты родился» и от влияния которого «невозможно избавиться». Шарп также заявил, что «мы являемся тем, с чем мы рождаемся. Это единственное объяснение, которое я могу найти… Это то, что не поддается контролю»21. Как и в случае с делом Байюта, судья видел основную причину в проблемных генах обвиняемого. Только в этом случае вместо того, чтобы быть снисходительным ввиду сниженного контроля подсудимого, Шарп увеличил наказание. Ведь проблемные гены Косси будут заставлять его продолжать нарушать закон в течение всей жизни. Позднее адвокаты подали апелляцию, ссылаясь на вынесение приговора на основе несуществующих научных данных, и Косси смягчили наказание.

Мы обнаружили, что многие согласны с утверждениями судьи Шарпа. Вышеупомянутое исследование на основе истории Патрика подтвердило силу обеих позиций, представлявших собой две стороны медали. Участники, которые прочитали о генетической причине нападения Патрика, считали, что он не только не контролировал свои действия. Вдобавок, вероятнее всего, молодой человек вновь совершит преступление в будущем. Когда люди думают о генетических причинах криминальных наклонностей, они испытывают одновременно сострадание к преступнику как к не отдающему себе отчета в своих действиях и желание запереть его и выбросить ключ, прежде чем он вновь что-нибудь совершит.

 

1. См.: Anderson, M. (1971). Bad seed. In S. Richards (Ed.), Best mystery and suspense plays of the modern theatre (p. 597–667). New York, NY: Dodd, Mead. P. 640.

2. Maudsley, H. (1874). Responsibility in mental disease (p. 25, 33). London: Henry S. King.

3. Rafter, N. (2008). The criminal brain (p. 65). New York, NY: New York University Press.

4. См.: Lombroso, C. (2006). Criminal man (M. Gibson & N. H. Rafter, Trans.). Durham, NC: Duke University Press. P. 51.

5. Horn, D. (2003). The criminal body: Lombroso and the anatomy of deviance. New York, NY: Routledge.

6. Тем не менее отношение ширины к высоте лица может помочь предсказать, какие хоккеисты будут вести себя наиболее агрессивно (Carre, J. M., & McCormick, C. M. (2008). In your face: facial metrics predict aggressive behavior in the laboratory and in varsity and professional hockey players. Proceedings of the Royal Society B, 275, 2651–2656).

7. Brunner, H. G., Nelen, M. R., van Zandvoort, P., Abeling, N. G., van Gennip, A. H., Wolters, E. C., et al. (1993). X-linked borderline mental retardation with prominent behavioral disturbance: Phenotype, genetic localization, and evidence for disturbed monoamine metabolism. American Journal of Human Genetics, 52, 1032–1039; Brunner, H. G., Nelen, M., Breakefield, X. O., Ropers, H. H., & van Oost, B. A. (1993). Abnormal behavior associated with a point mutation in the structural gene for monoamine oxidase A. Science, 262, 578–580.

8. Caspi, A., McClay, J., Moffitt, T. E., Mill, J., Martin, J., Craig, I. W., et al. (2002). Role of genotype in the cycle of violence in maltreated children. Science, 297, 851–854. Недавний метаанализ, подтверждающий надежность этого вывода, см.: Byrd, A. L., & Manuck, S. B. (2014). MAOA, childhood maltreatment and antisocial behavior: Metaanalysis of a gene-environment interaction. Biological Psychiatry, 75, 9–17.

9. Lea, R., & Chambers, G. (2007). Monoamine oxidase, addiction, and the «warrior» gene hypothesis. New Zealand Medical Journal, 120 (1250), 5–10; Beaver, K. M., Davis, C., Leavitt, K., Schriger, I., Benson, K., Bhakta, S., et al. (2012). Exploring the association between the 2-repeat allele of the MAOA gene promoter polymorphism and psychopathic personality traits, arrests, incarceration, and lifetime antisocial behavior. Personality and Individual Differences, 54, 164–168.

10. Wade, N. (2014). A troublesome inheritance. New York, NY: Penguin Press. Stokes, J. (05.03.2007). Scientist defends «warrior» gene. The New Zealand Herald.

11. Widon, C. S., & Brzustowicz, L. M. (2006). MAOA and the «cycle of violence»: Childhood abuse and neglect, MAOA genotype, and risk for violent and antisocial behavior. Biological Psychiatry, 60, 684–689.

12. Список многочисленных ассоциаций гена МАОА см.: Charney, E., & English, W. (2012). Candidate genes and political behavior. American Political Science Review, 106,

13. Global Study on Homicide 2013: Trends, contexts, data (http://www.unodc.org/documents/gsh/pdfs/2014_GLOBAL_HOMICIDE_BOOK_web.pdf).

14. Way, B. M., & Lieberman, M. D. (2010). Is there a genetic contribution to cultural differences? Collectivism, individualism and genetic markers of social sensitivity. Social and Cognitive Affective Neuroscience, 5, 203–211; Lea, R., & Chambers, G. (2007). Monoamine oxidase, addiction, and the «warrior» gene hypothesis. New Zealand Medical Journal, 120 (1250), 5–10.

15. http://www.nature.com/news/2009/091030/full/news.2009.1050.html.

16. Aspinwall, L. G., Brown, T. R., & Tabery, J. (2012). The double-edged sword: Does biomechanism increase or decrease judges’ sentencing of psychopaths? Science, 337 (6096), 846–849.

17. Cheung, B. Y., & Heine, S. J. (2015). The double-edged sword of genetic accounts of criminality: Causal attributions from genetic ascriptions affect legal decision-making. Personality and Social Psychology Bulletin.

18. Другой пример этого эффекта см.: Monterosso, J., Royzman, E. B., & Schwartz, B. (2005). Explaining away responsibility: Effects of scientific explanation on perceived culpability. Ethics & Behavior, 15, 139–158.

19. Daly, M., & Wilson, M. (1988). Homicide. New York, NY: Aldine de Gruyter.

20. Morse, S. J. (2006). Brain overclaim syndrome and criminal responsibility: A diagnostic note. Ohio State Journal of Criminal Law, 3, 397–412.

21. United States Court of Appeals, Second Circuit. United States of America, Appellee, v. Gary Cossey, Defendant-Appellant. Docket No. 09–5170-CR (http://caselaw.findlaw.com/us‑2nd-circuit/1554381.html).

Редакция

Электронная почта: polit@polit.ru
VK.com Twitter Telegram YouTube Яндекс.Дзен Одноклассники
Свидетельство о регистрации средства массовой информации
Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством
Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и
средств массовой информации. Выходит с 21 февраля 1998 года.
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит.ру обязательна.
При перепечатке в Интернете обязательна гиперссылка polit.ru.
Все права защищены и охраняются законом.
© Полит.ру, 1998–2024.